А потому душа его страдала и мучилась.
«Поздно, поздно», - вздыхал человек и с болью перебирал в памяти нити событий. Почему-то вспоминалось не то, чем можно было бы гордиться, а другое, скорбное и постыдное, о чём с суровой беспощадностью напоминала ему совесть: грязные поступки, обиды, которые наносил он близким, бесстыдные дела. Всё это очень мучило и страшило, пониманием,что ничего уже исправить нельзя. Слишком поздно...
Его дочь несколько раз заходила в комнату и с болью смотрела на отца сострадательным взглядом...
- Что тебе принести? Чаю? Воды? – спрашивала она.
Отец едва качал головой: «ничего не хочу». И говорил одними глазами: «прости меня, дочка…»
Он умер ночью, когда в комнате никого не было, и дочь не видела, как мучительно содрогалось его тело, а душа цеплялась за жизнь, страшась и ужасаясь того, что её ожидает.
На земле время шло своим чередом, часы мерно отсчитывали минуты, а в надземном пространстве началась настоящая битва за душу...
Потому что стоило ей отделиться от тела, как сотни мерзких и злобных лап потянулись к ней, желая схватить ее и утянуть в грязный омут. «Наша! – со всех сторон слышалось шипение. - Она наша!»
- «Нет, не ваша!» - раздались с другой стороны чистые голоса. Синекрылые Ангелы, разрезая пространство своим светом, стремительно подлетели к душе и хотели увести её отсюда, но только...
- Он богохульничал! - раздалось откуда-то сбоку.
Душа содрогнулась: было, было такое! Однажды он видел, как дочь принесла и поставила в своей комнате икону. Сколько оскорбительных слов сказал он тогда! А ведь дочка просила:
«Не говори так, отец!» Да разве послушался он?
- Он делал это по неведению! - защищал его Ангел.
- Какое уж неведение! Что, малым ребенком был? – едко усмехнулся бес. А другие, словно обрадовавшись, тут же подхватили:
- Сквернословил! Жуткие слова говорил! Ангелы не терялись:
- Этот человек воспитал трёх сыновей и прекрасную дочь христианку!
- Без его участия дочь стала христианкой! – злобно парировал бес.
- Он любил её! - говорил Ангел.
- И оскорблял…- уточнял бес...
- Чтобы обеспечить семью, он много и непосильно работал.
- А потом часть денег пропивал, - усмехнулся бес.
Казалось, ему нравится издеваться над душой, потому что с каждым обличением та мучительно скорбела и содрогалась.
Но Ангелы заслонили её своими телами и не собирались сдаваться.
- Он помогал своим родным и близким, никогда не отказывал в помощи! Душа встрепенулась: да, действительно, помогал: по мелочам, по хозяйству. Никогда никому не сказал «нет»! И с надеждой немного воспрянула.
Бесы сгрудились в кучку и совещались: бескорыстная помощь приравнивается к милосердию, а милосердие – слишком весомый камень в пользу души. Но тут же полетели другие обличения:
- Украл! Оскорбил! Солгал!
- Это были единичные случаи, - как могли, парировали Ангелы, - он всегда глубоко переживал содеянное.
- А когда заставил жену сделать аборт?! Детей ему много показалось! Ангелы скорбно застыли. Чем на такое ответишь? Нечем отвечать…
Бесы усмехались, злорадно потирали лапы:
- А говорите, не наша...
- Не отдадим! – встал между душою и бесами самый высокий Ангел.
– Он много грешил, это так, но были минуты и покаяния.
- Только минуты! А каяться нужно было всю жизнь! Забираем! Наша душа!
Ужас обуял душу. Человек понимал, что никто и ничто ему не поможет, и даже усилия Ангелов не способны его защитить. Он поднял голову вверх и без всякой надежды посмотрел в далёкое черное небо...
Незадолго до утра дочь вошла в комнату и увидела, что отец скончался. Она долго сидела на полу подле кровати, гладила руку отца и что-то тихо приговаривала. А затем взяла четки и, склонив свою голову, начала смиренно молиться:
- Мати Бога Живого, Пресвятая Богородица, спаси папу моего. Пресвятая Богородица, спаси папу моего.
Она молилась, а сердце плакало: чувствовала девушка, что нелегко её отцу...
Молитва лилась и лилась, нежная, добрая, просящая, а тонкие пальцы привычно перебирали бусины четок.
- Пресвятая Богородица, спаси папу моего...
Душа долго и скорбно смотрела в небо, уже не вслушиваясь в визжание бесов...
Человек понял, что проиграл свою главную битву и что никакие усилия светлокрылых существ не помогут ему. Хотел повернуться и что-то сказать, но в этот миг все вокруг осветилось, и издалека, из темной глубины, вдруг приблизилась Женщина.
Она была столь тиха, величественна и прекрасна, что человек замер в блаженстве.
Он узнал Её, потому что видел множество раз на той иконе, что висела в комнате дочери, и даже облачение было на Ней то же самое: пурпурное с зеленым.
«Богородица!» – вымолвил он...
Матерь Бога Живаго неслышно приблизилась, спокойно взглянула на Ангелов, что стояли в величайшем почтении, обожгла взглядом бесов, а затем протянула руку душе.
- Идем, чадо, - сказала Она, и столько глубокой красоты было в Её голосе!
Душа подала свою ладонь, не отрывая глаз от Лика Пресвятой Богородицы, и сделала шаг. В то же мгновенье прямо под её ногой вдруг возникла ступень, за нею – другая, и отец прочитал:
«Мати Бога Живого, спаси папу моего…»
Он изумленно шагнул дальше, еще дальше, ступени поднимались ввысь, и на каждой было написано:
«Пресвятая Богородица, спаси папу моего…»
Владычица Неба и Земли уводила смиренную душу. Разлетелись Ангелы. Исчезли бесы. Очистилось небесное пространство. И только ступени горели под ногами:
«Пресвятая Богородица, спаси папу моего…»
Они были безкрайними и поднимались высоко-высоко: туда, куда сама душа никогда не смогла бы дойти...
Е. Черкашина
Journal information