Но враг рода человеческого искони устраивает погибель тем, которые служат не ему, но единому Богу. Будучи не в силах низложить ограждённое щитом небесной благодати сердце отшельника, он вооружился на него другим образом.
Один старец, не имевший страха к заповедям Господним, руководимый духом-искусителем, ночью, как тать, вошёл в церковь, похитил святые сосуды и, сокрыв их в тайном месте, затворился в келье своей, из которой прежде того выходил весьма редко. Когда пришло время утреннего пения, инок, вошедший в церковь, чтобы разжечь кадило, приметил с первого взгляда, что в храме неблагополучно; он немедленно поведал об этом настоятелю, настоятель объявил всей братии.
К несчастью, праведный Дула в то время из-за болезни, не пришёл на утреннее славословие. Воспользовавшись этим, некоторые из его недоброжелателей подали свой голос, что святыню украл не кто иной, как Дула: лучшее доказательство, что он, против обыкновения своего, сегодня не пришёл к утрени... Легкомысленные люди поверили. Вся братия ужаснулась, вознегодовала и велела невинного Дулу привести на собор. Удручённого болезнью праведника насильно привлекли в церковь. Там в присутствии настоятеля и отцов, состарившихся в постничестве, не спрашивая, он ли точно святотатец, злые люди начали клеветать на него: иной говорил, что он тайно от всех ел; иной кричал, что он крал хлеб и продавал за монастырём. Слыша это, настоятель и старцы поверили клевете и с угрозами начали допрашивать невинного Дулу, где тот скрыл похищенное из церкви сокровище? Сначала раб Божий оправдывался и представлял убедительнейшие доказательства своей невинности. Но видя, что ему не верят, скрепил сердце своё и замолчал, говоря только изредка: «Простите, отцы святые, меня грешного». После этого настоятель повелел совлечь с него монашеский образ и облечь в мирские одежды; невинный Дула был заключён в тяжкие узы и отдан на допрос эконому... Чего страдалец не вытерпел тут! но на все угрозы, на все мучительства отвечал только: «Простите меня грешного!»
Наконец, раздражённый настоятель и братия отослали его к градоначальнику – там новые пытки; но на каждый вопрос: «Где сокрыл похищенное из церкви сокровище?» невинный Дула повторял одно и то же: «Не имею у себя ни серебра, ни злата». Истощив весь ужас мучений, градоначальник повелел ввергнуть его в глухую и смрадную темницу. На следующий день Судья призвал к себе настоятеля и прочих иноков и объявил им, что Дула ни в чём не признаётся; но ожесточённые люди представили на него новые лжедоказательства, и обманутый градоначальник подписал приговор, чтоб у Дулы, как у святотатца, отсечь руки. И повели невинного страдальца на место казни... В то самое время настоящий хищник почувствовал в душе своей угрызение совести. Он ужаснулся и сказал сам себе: «Увы! Что будет мне, если обнаружится злодейство мое? Но, положим, что тайна моя здесь на этом свете останется тайной: какой же дам ответ я на страшном суде Христовом? О, горе мне злочестивцу! Я – святотатец, я кровопийца!» Он немедленно идёт к настоятелю и говорит ему: «Отче, церковное сокровище нашлось; клянусь, что Дула невинен!» Немедленно настоятель послал с этим известием к градоначальнику, и страстотерпец возвратился в обитель свою. В тот же час иноки узнали о невинности его, узнали настоящего хищника и припали к стопам праведника, умоляя его, да простит им столь лютый грех. Но будет ли искать удовлетворения за обиды свои тот, кто живёт по примеру Христа Спасителя, невинно приявшего оплевания, заушения, венец терновый и смерть крестную?..
Никого не подозревай в преступлении, пока не будешь иметь несомненные на то доказательства. Неосмотрительность в этом случае губит человека невинного, меж тем преступник остается не наказанным за большие злодеяния.
Училище благочестия, Часть первая
Journal information